Они были рядом с нами, и мы говорим им: «Спасибо!»
Воспоминания о жителях Алтайского края
Первыми на подселение попала еврейская семья. Женщина-еврейка постоянно покупала молоко и масло у своих девочек-хозяек, всегда щедро рассчитывалась, а когда что-либо вкусненькое постряпает – угощала маму с сестренкой. Коли у евреев был религиозный или семейный праздник, то непременно приносили гостинцы. Сменившие их русский летчик с молодой женой также не оставляли без внимания юных хозяек. Запомнилось маме, как на день Октябрьской революции пилот подарил плиточку шоколада – сказочную сладость.
В тюремных застенках, в которых мой дед провел 12 лет, также не существовало разделения заключенных по национальному признаку, скорее градация шла по статьям уголовного кодекса. И не слышал я от дедушки, что какой-то народ хуже, а какой-то лучше. Добрым словом вспоминал он сокамерника по лагерю еврея Трахтенберга. Дед называл его кремлевским врачом, рассказывал, что он был опытнейшим доктором, жил до ареста в Москве. Ко всем своим товарищам по несчастью медик относился с сочувствием, лечил, переживал, делился своими мыслями с санитаром, коим был у него мой дед.
На одной улице с нами, по-соседски жила большая семья Горбенко, четыре поколения ютились под одной крышей. Николай Горбенко избирался комсомольским вожаком в районе и городе, а его жена – Раиса Ильинична - преподавала в нашем техникуме русский язык и литературу. Конечно, мы знали, что эта обаятельная женщина - еврейка, и я даже помню ее девичью фамилию - Берберфиш.
В своей жизни мне, немцу, не раз доводилось общаться с евреями, и никогда не было предубеждения к ним. В армии я опекал «молодого», а им был Володя Циперштейн. У нас в полку дальней авиации «дедовщина» заключалась в том, чтобы помочь адаптироваться на первых порах новичку, быстрее включиться в толковое обслуживание военной техники, боевых самолетов. Во второй эскадрильи служил Фима Злочевер, еврей из Черновцов. Армия стала для нас настоящей школой интернационализма. В моей первой эскадрильи служили русские и украинцы, белорус и казах, татарин и чуваш, еврей и немец, в других авиаэскадрильях – грузин и аварец, эстонец и армянин, башкир и мариец. И никогда не было оскорблений, конфликтов на национальной почве. Все мы считали себя советскими солдатами.
В Славгороде прекрасно знал адвоката Зиновия Самуиловича Шейнина. Он был страстным футбольным болельщиком, не пропускал ни одного матча. А когда на трибуне стадиона оказывался рядом с известным немецким поэтом и спортивным обозревателем местной газеты Эдмундом Гюнтером, то их комментарии об игре футболистов отличались особой эмоциональностью. А к двум болельщикам – грузным мужчинам – с интересом прислушивалась публика.
Шейнин участвовал в Великой Отечественной войне, попал в плен. Не забуду его слова: «Я выдал себя за армянина, чтобы фашисты не расстреляли, но все военнопленные знали, что я еврей. Никто не предал! Мы были советскими людьми!». Лева Шейнин, его сын, - парень под два метра ростом – отлично играл в баскетбол. А дочка Женя училась на класс младше меня, симпатичная, пухленькая девушка с милой улыбкой.
Пожалуй, нет в нашей округе учителя, который не знал бы Зиновия Самуиловича Немцова. За два десятилетия его директорства в Славгородском педучилище он стал наставником целой плеяды педагогов. Сам был опытнейшим преподавателям, вел психологию. Мудрый наставник, он мог уладить полюбовно любой конфликт, мог неназойливо направить молодежь на путь истинный, уберечь от ошибок, заблуждений. Он давно ушел из жизни, но оставил о себе добрую память, стал примером для нынешних руководителей педагогического колледжа.
Мне довелось как-то ехать с Зиновием Самуиловичем в одном купе. Надо же такому случиться, что попутчиком у нас оказался общий знакомый. Я с ним в свое время работал на заводе, а Зиновию Самуиловичу он разбил автомобиль при ДТП. Для меня их общение стало мастер-классом поведения с лихачем и виновником аварии. Насколько тонко вел разговор Зиновий Самуилович, сколько было собственного достоинства, отсутствия обиды или неприязни. Скорее уважения к человеку и жалость, что молодой мужчина не приучен вести себя тактично, не умеет просить прощения и осознавать собственную вину. Поразительно другое. Встретив через время этого горе-водителя, услышал из его уст: «Вышел я тогда из вагона, и стало страшно стыдно, хотел было вернуться, попросить прощения у Зиновия Самуиловича. Смелости не хватило. Потом совесть мучила, зашел в училище и извинился перед Немцовым. Он улыбнулся: с кем, мол, не случаются неприятности. Легко стало на душе».
Много евреев, инженеров, технологов работало на прославленном ордена Трудового Красного Знамени Славгородском химическом заводе им. Г.С.Верещагина. Они внесли выдающийся вклад в создание новых видов продукции гражданского и оборонного назначения, в том числе некоторый компонентов к ракетному топливу. Первые искусственные спутники Земли, полеты в космос Гагарина и Титова, межконтинентальные баллистические ракеты – во всем этом есть лепта славгородских химиков, есть доля творческого поиска и инженерной мысли евреев, трудившихся на этом предприятии.
В городе помнят Михаила Райнеша и его среднего сына Владимира. Михаил Моисеевич прибыл на строительство химзавода сразу после войны. А воевал он храбро – за боевые заслуги награждался орденами Отечественной войны I степени и Красной Звезды, многими медалями. Новые производственные корпуса, жилые дома, школы, детские сады, больница поселка химиков Яровое, многие объекты в Славгороде – это дело рук М.Райнеша, руководителя одного из подразделений Славгородского общестроительного треста, затем директора завода керамических блоков. Уже 40 лет нет в живых фронтовика и строителя, а в уютных квартирах живут люди, в школы и детсады приходят дети, в больницу спешат укрепить здоровье. Владимир Райнеш работал в 70-х годах в местной газете, потом журналистская стезя вернула его в родные края.
Со стройтрестом связаны судьбы сестер Элеоноры и Светланы Минчиных. В Славгород они были эвакуированы в начале войны, учились в железнодорожной школе. Элеонора Львовна начала трудовую деятельность в депо станции Славгород. В годы целинной эпопеи ее избрали секретарем горкома комсомола. Через время она ушла в только что созданный строительный трест. Проработала вместе с сестрой в нем многие годы, а выйдя на пенсию, отдала свои силы и знания сохранению истории предприятия и его тружеников.
Евреи в Славгороде жили с первых дней его образования. Занимали высокие должности, вели до революции и в 20-е годы собственные дела и ремесло, лечили и учили. Уходили на фронт, храбро воевали. Возвращались и снова включались в трудовой ритм города.
Савву Кожевникова, ставшего известным сибирским писателем, сменил в 1931 году на посту редактора районной газеты «Колхозная правда» Я. За-ферман. Комиссаром 36-го Славгородского стрелкового полка служил на рубеже 20-х – 30-х годов Б. Эпштейн, а начальником штаба – Эдельман.
В военное лихолетье - иногда ненадолго, порой на годы - судьба заносила в Славгород немало евреев. Прокурором Славгородского района в это время был одесский еврей Самуил Липович Сталинский. Страж законности со звучной фамилией после Победы еще пять лет работал в нашем крае прокурором г. Рубцовска. Лев Сорокко возглавил инструментальный цех эвакуированного из Подмосковья завода «8 лет Октября». Его жена София Струцовская заведовала курсами медсестер Красного Креста. Здесь, в Славгороде, у них родился сын. В том же 1943 году у артиста, эвакуированного в наш город Ворошиловградского драматического театра, Леонида Кушлина родилась дочь Маргарита. Юридической практикой занимался в городе известный варшавский адвокат Ш. Киршенберг, высланный на Алтай в начале второй мировой войны.
Однако самой легендарной личностью среди еврейской диаспоры Славгорода был в военные и первые послевоенные годы Леонтий Альбертович Соловейчик. Еще в XIX веке он учился в университетах Германии, Швейцарии, Бельгии, защитил диссертацию и стал доктором экономических наук. Был он литовским евреем. После вхождения Литвы в состав СССР Соловейчика, не получившего советский паспорт, сослали в Сибирь. Прожил он с женой в Славгороде 7 лет. О том, как Л.А Соловейчик освободился из неволи, рассказал видный русско-еврейский писатель, историк, философ Юлий Марголин, вынужденно проживавший некоторое время в нашем городе. Дочь Леонтия Альбертовича была замужем за французом, родственником знаменитого писателя Андрэ Жида. Благодаря связям, добилась встречи с Молотовым, который участвовал в ассамблее ООН, и попросила содействия в выезде отца в Париж. Так случилось «чудо в Славгороде», по выражению Марголина, – освобождение из ссылки Соловейчика.
Моисей Израилович Фарбер – еврей с Могилевщины – еще в царские времена начинал в родном местечке подмастерьем у кустаря-обувщика и хорошо освоил ремесло. В 20-х годах приехал в Славгород, работал у обувщиков, затем возглавил промартель, а в 1938-ом стал заведующим финансовым отделом. С первых дней войны – в действующей армии. Капитан Фарбер командовал ротой. Штурмовал Кенигсберг, а потом воевал против Японии. Боевые заслуги славгородца отмечены орденом Красной Звезды, медалями. В 1946 году Фарбер вернулся в Славгород, вновь стал заведующим финотделом горисполкома, затем ушел на хозяйственную работу, возглавлял промартель, обувную фабрику.
Сын фронтовика Борис Фарбер окончил политехнический институт, вырос до главного технолога Славгородского завода радиоаппаратуры, затем получил приглашение на Павлодарский тракторный завод. Другой сын – Семен – выбрал профессию врача.
В медицинском сообществе Славгорода евреям принадлежит особая роль. По большому счету они стояли у истоков создания и развития здраво-охранения в городе и уезде. В период революции и гражданской войны среди четырех славгородских врачей значился еврей Френкель. Сразу после освобождения Славгорода от колчаковщины уездный отдел здравоохранения возглавил Михаил Павлович Элисберг. Выпускник медицинского факультета Гейдельбергского университета (Германия) еще 1902 года пробыл в городе недолго, опытного доктора перевели в Барнаул.
Со времени образования в 1925 году Славгородского округа отдел здравоохранения окружного исполкома Советов возглавил Абрам Штейн. С перерывами он стоял во главе и трудился в славгородской системе здравоохранения до 40-х годов. В 20-х годах в Славгороде работали врачи Азриэл Шнейдман, Иоффе, Соловейчик, Блюм, Лейфер, Кац, Хрумкина, Фишелев. После войны вела прием больных Анна Борисовна Шенфельд. Конец 50-х – начало 60-х годов связаны с деятельностью многих замечательных медиков. Заведующая женской консультацией Берта Самойловна Шойхет – капитан медицинской службы в годы Великой Отечественной войны. Прекрасным гинекологом зарекомендовал себя Исаак Самуилович Нейман. Безошибочно выдавала результаты анализов врач лаборатории Рахиль Борисовна Рудоминская. В городской поликлинике трудился Яков Исаакович Дубрович.
Свою медицинскую деятельность в это же время начинал в Славгороде главный кардиолог Алтайского края, профессор Яков Семенович Гольберг. Одно время заведовал он больницей рабочего поселка Бурсоль. Через полвека доктор медицинских наук, профессор Гольберг приехал в далекий поселок и вел прием пациентов и даже тех, которые сделали первых свой вздох и крик на руках врача Гольберга. Надо было видеть благодарные лица жителей Бурсоли, сколько добрых пожеланий они высказали своему дорогому доктору.
Как-то Яков Семенович поведал эпизод из врачебной жизни. Дело было зимой, по пути в Бурсоль попали на больничной «Шкоде» в сильнейший буран. Автомобиль «Скорой помощи» заглох. Помог случай – встречная машина, а то замерзли бы на полпути. Сколько таких житейских историй на счету врачей 20-х – 40-х годов, когда они добирались в дальние села на лошадях, невзирая на метели и вьюги, морозы. Сколько жизней спасли врачи-евреи, работавшие в нашем городе, в Славгородском уезде, округе, районе. Сколько женщин сделали счастливыми, когда принимали роды в городской больнице и маленьком сельском здравпункте, в деревенской избе и даже в поле и заводском цехе. Такого подсчета никто не вел. К сожалению, сегодня забылись имена этих самоотверженных докторов, фельдшеров, акушеров, медсестер. Становление системы здравоохранения, борьба с массой заразных заболеваний, эпидемиями, санитарно-просветительная деятельность в городе и селе неразрывно связана с врачами, представителями еврейского народа. Справедливость требует низко поклониться всем им, еще и еще раз сказать: «Спасибо, доктор!».
…Как-то постепенно евреи покинули Славгород. По свидетельству Ю.Марголина, на исходе войны в Славгороде проживало несколько сот евреев. Только в марте 1946 года из города выехал эшелон репатриантов в Польшу в 300 человек. Если в конце 50-х годов их проживало в нашем городе порядка ста человек, то согласно переписи 1979 года – всего 25, а по итогам переписи населения 2002 года – еще меньше: шесть мужчин и три женщины еврейской национальности оставалось в Славгороде. Кто-то уехал в родные теплые края, кто-то - в большие города, иные нашли место в европейских странах и Америке, некоторые - на земле обетованной. Лет десять назад сын сообщил, что его одноклассник Саша Златкин эмигрировал в Израиль…
Растет новое поколение славгородцев, которое многое из прошлого не знает, не понимает, о межнациональных отношениях судит по телевизионным репортажам и комментариям. Но лучше спросить у дедушек и бабушек, родителей. И те расскажут как мирно и дружно мы, представители разных народов, жили, учились, работали в большом общем Доме, каким была, есть и останется наша великая Родина и ее дальний, маленький уголок - Славгород.
Пётр ФИЦ,
член Союза журналистов России, Славгород.
В тюремных застенках, в которых мой дед провел 12 лет, также не существовало разделения заключенных по национальному признаку, скорее градация шла по статьям уголовного кодекса. И не слышал я от дедушки, что какой-то народ хуже, а какой-то лучше. Добрым словом вспоминал он сокамерника по лагерю еврея Трахтенберга. Дед называл его кремлевским врачом, рассказывал, что он был опытнейшим доктором, жил до ареста в Москве. Ко всем своим товарищам по несчастью медик относился с сочувствием, лечил, переживал, делился своими мыслями с санитаром, коим был у него мой дед.
На одной улице с нами, по-соседски жила большая семья Горбенко, четыре поколения ютились под одной крышей. Николай Горбенко избирался комсомольским вожаком в районе и городе, а его жена – Раиса Ильинична - преподавала в нашем техникуме русский язык и литературу. Конечно, мы знали, что эта обаятельная женщина - еврейка, и я даже помню ее девичью фамилию - Берберфиш.
В своей жизни мне, немцу, не раз доводилось общаться с евреями, и никогда не было предубеждения к ним. В армии я опекал «молодого», а им был Володя Циперштейн. У нас в полку дальней авиации «дедовщина» заключалась в том, чтобы помочь адаптироваться на первых порах новичку, быстрее включиться в толковое обслуживание военной техники, боевых самолетов. Во второй эскадрильи служил Фима Злочевер, еврей из Черновцов. Армия стала для нас настоящей школой интернационализма. В моей первой эскадрильи служили русские и украинцы, белорус и казах, татарин и чуваш, еврей и немец, в других авиаэскадрильях – грузин и аварец, эстонец и армянин, башкир и мариец. И никогда не было оскорблений, конфликтов на национальной почве. Все мы считали себя советскими солдатами.
В Славгороде прекрасно знал адвоката Зиновия Самуиловича Шейнина. Он был страстным футбольным болельщиком, не пропускал ни одного матча. А когда на трибуне стадиона оказывался рядом с известным немецким поэтом и спортивным обозревателем местной газеты Эдмундом Гюнтером, то их комментарии об игре футболистов отличались особой эмоциональностью. А к двум болельщикам – грузным мужчинам – с интересом прислушивалась публика.
Шейнин участвовал в Великой Отечественной войне, попал в плен. Не забуду его слова: «Я выдал себя за армянина, чтобы фашисты не расстреляли, но все военнопленные знали, что я еврей. Никто не предал! Мы были советскими людьми!». Лева Шейнин, его сын, - парень под два метра ростом – отлично играл в баскетбол. А дочка Женя училась на класс младше меня, симпатичная, пухленькая девушка с милой улыбкой.
Пожалуй, нет в нашей округе учителя, который не знал бы Зиновия Самуиловича Немцова. За два десятилетия его директорства в Славгородском педучилище он стал наставником целой плеяды педагогов. Сам был опытнейшим преподавателям, вел психологию. Мудрый наставник, он мог уладить полюбовно любой конфликт, мог неназойливо направить молодежь на путь истинный, уберечь от ошибок, заблуждений. Он давно ушел из жизни, но оставил о себе добрую память, стал примером для нынешних руководителей педагогического колледжа.
Мне довелось как-то ехать с Зиновием Самуиловичем в одном купе. Надо же такому случиться, что попутчиком у нас оказался общий знакомый. Я с ним в свое время работал на заводе, а Зиновию Самуиловичу он разбил автомобиль при ДТП. Для меня их общение стало мастер-классом поведения с лихачем и виновником аварии. Насколько тонко вел разговор Зиновий Самуилович, сколько было собственного достоинства, отсутствия обиды или неприязни. Скорее уважения к человеку и жалость, что молодой мужчина не приучен вести себя тактично, не умеет просить прощения и осознавать собственную вину. Поразительно другое. Встретив через время этого горе-водителя, услышал из его уст: «Вышел я тогда из вагона, и стало страшно стыдно, хотел было вернуться, попросить прощения у Зиновия Самуиловича. Смелости не хватило. Потом совесть мучила, зашел в училище и извинился перед Немцовым. Он улыбнулся: с кем, мол, не случаются неприятности. Легко стало на душе».
Много евреев, инженеров, технологов работало на прославленном ордена Трудового Красного Знамени Славгородском химическом заводе им. Г.С.Верещагина. Они внесли выдающийся вклад в создание новых видов продукции гражданского и оборонного назначения, в том числе некоторый компонентов к ракетному топливу. Первые искусственные спутники Земли, полеты в космос Гагарина и Титова, межконтинентальные баллистические ракеты – во всем этом есть лепта славгородских химиков, есть доля творческого поиска и инженерной мысли евреев, трудившихся на этом предприятии.
В городе помнят Михаила Райнеша и его среднего сына Владимира. Михаил Моисеевич прибыл на строительство химзавода сразу после войны. А воевал он храбро – за боевые заслуги награждался орденами Отечественной войны I степени и Красной Звезды, многими медалями. Новые производственные корпуса, жилые дома, школы, детские сады, больница поселка химиков Яровое, многие объекты в Славгороде – это дело рук М.Райнеша, руководителя одного из подразделений Славгородского общестроительного треста, затем директора завода керамических блоков. Уже 40 лет нет в живых фронтовика и строителя, а в уютных квартирах живут люди, в школы и детсады приходят дети, в больницу спешат укрепить здоровье. Владимир Райнеш работал в 70-х годах в местной газете, потом журналистская стезя вернула его в родные края.
Со стройтрестом связаны судьбы сестер Элеоноры и Светланы Минчиных. В Славгород они были эвакуированы в начале войны, учились в железнодорожной школе. Элеонора Львовна начала трудовую деятельность в депо станции Славгород. В годы целинной эпопеи ее избрали секретарем горкома комсомола. Через время она ушла в только что созданный строительный трест. Проработала вместе с сестрой в нем многие годы, а выйдя на пенсию, отдала свои силы и знания сохранению истории предприятия и его тружеников.
Евреи в Славгороде жили с первых дней его образования. Занимали высокие должности, вели до революции и в 20-е годы собственные дела и ремесло, лечили и учили. Уходили на фронт, храбро воевали. Возвращались и снова включались в трудовой ритм города.
Савву Кожевникова, ставшего известным сибирским писателем, сменил в 1931 году на посту редактора районной газеты «Колхозная правда» Я. За-ферман. Комиссаром 36-го Славгородского стрелкового полка служил на рубеже 20-х – 30-х годов Б. Эпштейн, а начальником штаба – Эдельман.
В военное лихолетье - иногда ненадолго, порой на годы - судьба заносила в Славгород немало евреев. Прокурором Славгородского района в это время был одесский еврей Самуил Липович Сталинский. Страж законности со звучной фамилией после Победы еще пять лет работал в нашем крае прокурором г. Рубцовска. Лев Сорокко возглавил инструментальный цех эвакуированного из Подмосковья завода «8 лет Октября». Его жена София Струцовская заведовала курсами медсестер Красного Креста. Здесь, в Славгороде, у них родился сын. В том же 1943 году у артиста, эвакуированного в наш город Ворошиловградского драматического театра, Леонида Кушлина родилась дочь Маргарита. Юридической практикой занимался в городе известный варшавский адвокат Ш. Киршенберг, высланный на Алтай в начале второй мировой войны.
Однако самой легендарной личностью среди еврейской диаспоры Славгорода был в военные и первые послевоенные годы Леонтий Альбертович Соловейчик. Еще в XIX веке он учился в университетах Германии, Швейцарии, Бельгии, защитил диссертацию и стал доктором экономических наук. Был он литовским евреем. После вхождения Литвы в состав СССР Соловейчика, не получившего советский паспорт, сослали в Сибирь. Прожил он с женой в Славгороде 7 лет. О том, как Л.А Соловейчик освободился из неволи, рассказал видный русско-еврейский писатель, историк, философ Юлий Марголин, вынужденно проживавший некоторое время в нашем городе. Дочь Леонтия Альбертовича была замужем за французом, родственником знаменитого писателя Андрэ Жида. Благодаря связям, добилась встречи с Молотовым, который участвовал в ассамблее ООН, и попросила содействия в выезде отца в Париж. Так случилось «чудо в Славгороде», по выражению Марголина, – освобождение из ссылки Соловейчика.
Моисей Израилович Фарбер – еврей с Могилевщины – еще в царские времена начинал в родном местечке подмастерьем у кустаря-обувщика и хорошо освоил ремесло. В 20-х годах приехал в Славгород, работал у обувщиков, затем возглавил промартель, а в 1938-ом стал заведующим финансовым отделом. С первых дней войны – в действующей армии. Капитан Фарбер командовал ротой. Штурмовал Кенигсберг, а потом воевал против Японии. Боевые заслуги славгородца отмечены орденом Красной Звезды, медалями. В 1946 году Фарбер вернулся в Славгород, вновь стал заведующим финотделом горисполкома, затем ушел на хозяйственную работу, возглавлял промартель, обувную фабрику.
Сын фронтовика Борис Фарбер окончил политехнический институт, вырос до главного технолога Славгородского завода радиоаппаратуры, затем получил приглашение на Павлодарский тракторный завод. Другой сын – Семен – выбрал профессию врача.
В медицинском сообществе Славгорода евреям принадлежит особая роль. По большому счету они стояли у истоков создания и развития здраво-охранения в городе и уезде. В период революции и гражданской войны среди четырех славгородских врачей значился еврей Френкель. Сразу после освобождения Славгорода от колчаковщины уездный отдел здравоохранения возглавил Михаил Павлович Элисберг. Выпускник медицинского факультета Гейдельбергского университета (Германия) еще 1902 года пробыл в городе недолго, опытного доктора перевели в Барнаул.
Со времени образования в 1925 году Славгородского округа отдел здравоохранения окружного исполкома Советов возглавил Абрам Штейн. С перерывами он стоял во главе и трудился в славгородской системе здравоохранения до 40-х годов. В 20-х годах в Славгороде работали врачи Азриэл Шнейдман, Иоффе, Соловейчик, Блюм, Лейфер, Кац, Хрумкина, Фишелев. После войны вела прием больных Анна Борисовна Шенфельд. Конец 50-х – начало 60-х годов связаны с деятельностью многих замечательных медиков. Заведующая женской консультацией Берта Самойловна Шойхет – капитан медицинской службы в годы Великой Отечественной войны. Прекрасным гинекологом зарекомендовал себя Исаак Самуилович Нейман. Безошибочно выдавала результаты анализов врач лаборатории Рахиль Борисовна Рудоминская. В городской поликлинике трудился Яков Исаакович Дубрович.
Свою медицинскую деятельность в это же время начинал в Славгороде главный кардиолог Алтайского края, профессор Яков Семенович Гольберг. Одно время заведовал он больницей рабочего поселка Бурсоль. Через полвека доктор медицинских наук, профессор Гольберг приехал в далекий поселок и вел прием пациентов и даже тех, которые сделали первых свой вздох и крик на руках врача Гольберга. Надо было видеть благодарные лица жителей Бурсоли, сколько добрых пожеланий они высказали своему дорогому доктору.
Как-то Яков Семенович поведал эпизод из врачебной жизни. Дело было зимой, по пути в Бурсоль попали на больничной «Шкоде» в сильнейший буран. Автомобиль «Скорой помощи» заглох. Помог случай – встречная машина, а то замерзли бы на полпути. Сколько таких житейских историй на счету врачей 20-х – 40-х годов, когда они добирались в дальние села на лошадях, невзирая на метели и вьюги, морозы. Сколько жизней спасли врачи-евреи, работавшие в нашем городе, в Славгородском уезде, округе, районе. Сколько женщин сделали счастливыми, когда принимали роды в городской больнице и маленьком сельском здравпункте, в деревенской избе и даже в поле и заводском цехе. Такого подсчета никто не вел. К сожалению, сегодня забылись имена этих самоотверженных докторов, фельдшеров, акушеров, медсестер. Становление системы здравоохранения, борьба с массой заразных заболеваний, эпидемиями, санитарно-просветительная деятельность в городе и селе неразрывно связана с врачами, представителями еврейского народа. Справедливость требует низко поклониться всем им, еще и еще раз сказать: «Спасибо, доктор!».
…Как-то постепенно евреи покинули Славгород. По свидетельству Ю.Марголина, на исходе войны в Славгороде проживало несколько сот евреев. Только в марте 1946 года из города выехал эшелон репатриантов в Польшу в 300 человек. Если в конце 50-х годов их проживало в нашем городе порядка ста человек, то согласно переписи 1979 года – всего 25, а по итогам переписи населения 2002 года – еще меньше: шесть мужчин и три женщины еврейской национальности оставалось в Славгороде. Кто-то уехал в родные теплые края, кто-то - в большие города, иные нашли место в европейских странах и Америке, некоторые - на земле обетованной. Лет десять назад сын сообщил, что его одноклассник Саша Златкин эмигрировал в Израиль…
Растет новое поколение славгородцев, которое многое из прошлого не знает, не понимает, о межнациональных отношениях судит по телевизионным репортажам и комментариям. Но лучше спросить у дедушек и бабушек, родителей. И те расскажут как мирно и дружно мы, представители разных народов, жили, учились, работали в большом общем Доме, каким была, есть и останется наша великая Родина и ее дальний, маленький уголок - Славгород.
Пётр ФИЦ,
член Союза журналистов России, Славгород.